Чтобы знать какой бы то ни было Предмет, я должен знать не столько внешние, сколько внутренние его свойства…

Л.Витгенштейн

Немного ненужной теории

Единого определения игры не существует, и, вероятно, существовать не может, что объясняется как сложностью самого явления, так и невозможностью его исчерпывающего толкования в рамках существующих научных парадигм. Действительно, что считать игрой? Где та тонкая грань, которая отделяет игру от не-игры? Существующее в науке разделение игры и «серьезного» кажется сомнительным, ведь серьезное тоже может оказаться игрой, если интерпретировать его по-игровому… И не игра ли сама наука?  Если принять позицию, что игра есть способ познания окружающего мира и себя в окружающем мире, то игра в науку - это главная из игр, тогда феномен игры просто непознаваем: изнутри объекта нельзя точно определить его сущность, при анализе видового явления нельзя оперировать родовыми по отношению к нему понятиями.

Мы под игрой будем понимать свободную (насколько это возможно в обществе) деятельность человека или нескольких людей, направленную на достижение поставленных заранее целей, осуществляемую по определенным правилам и воспринимаемую субъектами в качестве игры. Одним из основополагающих свойств игры является её вненаходимость по отношению к обыденной жизни или отрицание обыденной жизни как таковой.

Гендерный подход. В нашей работе мы будем использовать понятие гендер как стратификационную категорию, которая позволит разграничить мужское и женское понимании игры, проследить, как они проявляются в игре и жизни.

О. Финк в работе «Основные феномены человеческого бытия» изложил мысль, которая может послужить начальной точкой для развития данной идеи: «Разломленность человеческого бытия на фрагментарные формы жизни, мужскую и женскую, есть нечто большее, нежели случайные биологические состояния, нежели чисто внешняя обусловленность психофизической организации: двойственность полов относится в бытийному строю нашего конечного существования и является фундаментальным моментом нашей конечности как таковой».

Теорию языковой игры каждый, кому это нужно, может найти в работах современных лингвистов. Посему я на ней подробно останавливаться не буду.

Vir ludens (Мужчина играющий)

Данный раздел будет посвящен особенностям мужского понимания игры и игрового мышления. Из-за своей краткости и сжатости (гендерный анализ игры не является непосредственной целью данного исследования) этот анализ может показаться абстрактно-формальным, но «выводимые структуры каждый может, учитывая определенные единичные случаи, проверить на самом себе» [Финк 1988: 363].

Наиболее очевидно разделение мужского и женского понимания игры проявляется в детских играх, стоит только обратить внимание, во что играют мальчики и девочки. Разумеется, имеются в виду не групповые (смешанные) игры, такие как «вышибалы» или карты, а игры, четко определенные полом ребенка: если мальчики играют в солдатиков, «войнушку», «царя горы», футбол, то девочки - в куклы, «школу», «больницу», «Дочки-матери». Это различие не исчезает с взрослением, просто масштаб, поле и внешние атрибуты игры, меняются при абсолютной идентичности содержания: тридцатилетние мальчики начинают играть в войну, карьеру и… футбол, девочки  - в семью, «Дочки-матери»…

Игра для мужчины приравнивается к понятию «жизнь»,  что и отражается в большинстве «мужских» работ по философии игры: от Платона до Дерриды прослеживается линия отождествления этих двух реалий. И саму жизнь мужчины пытаются приравнять к игре: О. Финк пишет: «там, где толкование игры исходит из ее противопоставления труду или вообще серьезности жизни, там мы имеем дело с наиболее поверхностным, но преобладающим в повседневности пониманием игры. Игра при этом считается неким дополнительным феноменом, чем-то несерьезным, необязательным, произвольно-самовольным. Даже признавая, что игра имеет власть над людьми и своим очарованием прельщает их, игру все же не рассматривают с точки зрения ее позитивного значения и неверно толкуют как некую интермедию между серьезными жизненными занятиями, как паузу, как наполнение свободного времени». Данный феномен (жизнь как игра у мужчин) многократно описан  в художественной литературе, примером могут служить яркие образы О. Бендера, графа Kалиостро и типично мужская фраза В.Шекспира «Весь мир - театр…».

Прототипом мужской игры, вероятно, является война как способ завоевания власти, уважения… в конечном счете - женщин. Доказать данное утверждение можно статистическим путем: два наиболее популярных в мужской аудитории вида спорта - это футбол (командное соревнование, своеобразное сражение) и бокс (в комментариях не нуждается). В конечном счете, и война для мужчин - игра с повышенным риском - она вполне соответствует большинству определений игры, данных в научной литературе (см. 1.2). В языке же существует масса устойчивых выражений, подтверждающих правоту нашего предположения: военные игры, игра с огнем, мужская игра и др.

Если рассмотреть современную игровую индустрию, то большинство игр жанра 3-d Action ориентировано в первую очередь на мужскую аудиторию:  снятие фактора риска способствует массовому распространению «локальных войн» (военных игр в локальной сети) и масштабных сражений в сети Интернет.

Среди целей игры у мужчин есть одна главная: самоутвердиться, победив соперника, испытать блаженство победителя, «почувствовав вкус крови». Возможно, именно таким образом продолжают проявляться древнейшие из инстинктов, ещё животные по происхождению, но, как бы парадоксально это ни звучало, именно они обеспечивают развитие нашей цивилизации.

Если для мужчины жизнь - это игра, то и все её наполнение приобретает игровое значение: очень распространены среди мужчин игры представления: «настоящий мужчина», «мачо», «поэт (художник, актер)», «непризнанный гений», «романтик» и другие. Таким образом, кажется спорной позиция Х.-Г. Гадамера, утверждавшего, что игры «в одиночку» не бывает.

Из спортивных соревнований у мужчин наибольший интерес вызывают, связанные с повышенным риском: футбол, бокс, гонки, баскетбол,  хоккей, бои гладиаторов, дуэли.

Из других игр, не связанных со спортом, целесообразно отдельно рассмотреть искусство и науку. Искусство для мужчин - один из любимых видов игры, тут мы просто не можем согласиться с М.М. Бахтиным, писавшим, что коренное отличие искусства от игры заключается в том, что в игре «принципиально отсутствуют зрители и авторы, она будет игрой и без них; сам играющий не видит свою игру в целом, не имеет ее целостного эстетического образа; произведение искусства всегда что-то изображает, а игра ничего не изображает, но лишь воображает». Философ не заметил, что в игре всегда есть зрители и авторы, и иногда в одном лице играющего, да и в искусстве, особенно XX века часто бывает проблематично определить зрителя и автора. Игра в искусство для мужчины, в первую очередь, связана со свободным самовыражением через создание художественного мира, отличного от мира обыденности (см. 1.2, наше определение игры). В своем пределе - это всегда романтическое двоемирие, имеющее в основе классический конфликт должного и сущего (о двоемирии в языковой игре см. далее). Мужчина - творец, как правило, борется с целым миром и иногда… побеждает, пусть даже ценой жизни (в художественной форме эта коллизия воплощена Г.Гориным в пьесах «Тот самый Мюнхгаузен», «Дом, который построил Cвифт»). Искусство для мужчины - это игра, в которой он может достичь предела самореализации, победив мир, время, смерть.

Наука для мужчин - тоже игра, связанная с захватом лидерства, это легко доказать, изучив древние формы отношений между учеными (женщины стали активно осваивать науку относительно недавно): философский диспут античности и средневековья - типичный пример соревнования, основной целью которого является не выявление истины, а победа над соперником. Если быть до конца честным, то и современные научные дискуссии, особенно в мужской среде недалеко ушли от средневековья (личная точка зрения автора).

Игровое отношение к науке создает предпосылки для научных открытий: если наука - это игра, то у неё есть правила, тонкое понимание которых позволяет их менять в рамках, допустимых идеологией игры. Несложно заметить, что большая часть эвристической науки принадлежит мужчинам, вовремя понявшим правила игры: от Kоперника до Вернадского, от Менделя до Вилкинса, от Аристотеля до Барта наука развивалась не поступательным движением от меньшего к большему, а резкими скачками, всплесками, каждый из которых был сопряжен со сменой правил и разрушением старых научных догм (как тут не вспомнить Башлачева, говорившего, что «любая истина рождается как еретик, а умирает как предрассудок»?).

Самый большой парадокс заключается в том, что, как правило, разработкой научных идей, их практическим применением занимаются женщины, без труда которых, вероятно, не было бы современной науки,  но вся слава достается мужчинам, потому что именно они обычно решаются ломать правила.

Femina ludens (Женщина играющая)

Если мужчина приравнивает игру к жизни, то женщина делает игру жизнеподобной, она (игра), как правило,  является развлечением или упражнением, направленным на развитие способностей «играющей женщины». Интересным кажется рассмотрение в данном аспекте понимания явления языковой игры учеными женщинами и мужчинами: по Л. Витгенштейну (мужчине), языковая игра есть само употребление языка и его законов, правил его функционирования в разных сферах коммуникации, по  Т.А. Гридиной, Н.Д. Арутюновой, Е.А. Земской (женщины) языковая игра призвана активизировать скрытые потенции языка и приводить в движение творческие способности «человека играющего». То есть, мужчины воспринимают как игру любое речепорождение, женщины - только своеобразное упражнение говорящего, основанное на использовании скрытых резервов системы.

Если говорить о женской игре, необходимо обратить внимание на её жизнеподобие: прототипом женской игры является игра в «куклы», то есть в ту самую обыденность жизни, из которой так стремятся вырваться мужчины. В этом и заключается ошибочность многих выводов Д.Б. Эльконина, по мнению которого, главным в игре дошкольников является роль, которую берет на себя ребенок - он взял за основу игру девочек (своих дочерей) и неправомерно обобщил выводы.

Если говорить о целях игры, то для женщин игра - не способ самоутверждения, а скорее, приятное времяпрепровождение, развитие собственных способностей с помощью интеллектуальных или физических упражнений, иногда - способ привлечь чужое внимание (мужской интерес или женское участие, возможно,  зависть). Среди женщин также распространены игры представления: «слабая женщина», «сильная женщина», «блондинка», «отличница» и др.

Данные цели реализуются в конкретных играх, популярных в женской среде, это, в основном, систематизирующие игры: пасьянсы, пазлы, Ма-Джонг и др. или игры, в которых финал определяется не судьбой (удачей), а личными знаниями и способностями игрока, например, отгадывание загадок, шашки. Популярны также игры, соревновательный элемент в которых маловажен, или вообще отсутствует, например, фанты, шарады.

Спорт для женщин, как правило, не игра (имеются в виду обычные женщины),  а полезное и приятное занятие. Большую популярность имеют спортивные мероприятия, где велика эстетическая составляющая: фигурное катание, бальные танцы, спортивная гимнастика.

В науке у женщин тоже преобладает неигровой подход: как правило, они занимаются разработкой и углублением существующих научных теорий, разработкой конкретного материала в рамках современных научных парадигм. Мы ни в коем случае не хотим сказать, что вклад женщин в современную науку мал или неважен, просто это, как правило, не эвристическая наука, а разрабатывающая, как раз она и дает потенциал для будущих научных открытий, позволяет внедрять современные научные разработки в жизнь, обеспечивает развитие научной мысли. Мужская игра и женская научная жизнь дополняют друг друга, способствуют взаимному росту.

Гендерные различия в языковой игре (гипотеза)

Языковая игра, как и любой другой вид игры, имеет свои гендерные особенности. Подобно тому, как мужчина и женщина по-разному пользуются одним и тем же инструментом (компьютером, зеркалом, сумкой (ни один нормальный мужчина не поймет, зачем носить ма-а-а-аленькую сумку и бо-о-о-ольшой пакет), они по-разному пользуются и языковыми возможностями, в том числе и языковой игрой.

Доказать это утверждение весьма сложно, так как данная гипотеза находится в самой начальной стадии разработки, других исследований по данной проблеме пока нет, поэтому попробуем  основываться на витгенштейновской теоретизации, научной дедукции и фактическом материале.

1. Мужская и женская языковая игра есть одно явление, воспринятое - по-разному.

1.1. О том, что это одно явление свидетельствует отсутствие в современной науке соответствующей дифференциации на мужскую и женскую языковую игру. Однако различие в понимании феномена учеными мужчинами и женщинами тоже очевидно.

1.2.  О том, что это разные стороны одного явления, проявляющие (реализующие) разные механизмы языковой игры свидетельствует языковой материал (см. далее). Материал - это факт, следовательно, вывод из анализа материала - тоже факт.

1.2.1.  Вероятно, сленг и жаргон, как специфически мужская игровая и коммуникационная система в женской среде не рождается (против пяти выложенных в сети словарей сленга факультетов математиков и физиков, ни одного словаря сленга филологического факультета). То, что нам приходится доказывать в этой работе специалистам - лингвистам, давно известно в ГУИН, в высших школах Министерства юстиции на лекциях преподаватели говорят студентам, что феня употребляется исключительно в мужских колониях, в женских исправительных учреждениях арго и жаргон используются редко.

1.2.2. На материале компьютерного жаргона. Это зона абсолютного преобладания мужской языковой игры, что очевидно статистически (72% пользователей русского Интернета - мужчины [Яндекс стат. 2004], то сказывается и в самой форме новообразований. Слова и выражения: тискать Kлаву (печатать на клавиатуре), Сисопка (девушка системного оператора / собрание системных операторов, традиционно сопровождаемое злоупотреблением всем, чем можно злоупотреблять) - вероятно, не  могли родиться в женской среде.

2. Различие мужской и женской языковой игры базируется на самой природе гендера: на прототипе игры.

2.1. Для мужчин игра - способ вырваться из обыденности мира, создав другой, игровой мир (см. выше) или  разрушив старый мир (прототип - война).

2.1.1. Создание нового мира, как и любого образа (мир есть образ, он таков, каким мы его видим через призму языка) требует в первую очередь оперирования формами. Двоемирие непременно ведет к двуязычию, двуязычие - к двоемирию.

2.1.1.1. Создание игрового мира в речи требует оперирования с языковыми формами, что и является основанием для языковой игры как лингвокреативной деятельности.

2.1.2. Языковые формы в мужской игре служат для узнавания играющих в ту же игру, создающих сходный игровой мир. Этим и объясняется распространенность жаргона и арго в мужской среде - для мужчин это в первую очередь способ узнать «своих» и быть узнанным, чтобы продолжить участие в бесконечной игре с жизнью.

2.1.2.1 Для мужчин игра - не только игровое кодирование (креация) и декодирование языковой единицы в рамках «ЯИ как особой формы лингвокреативной деятельности, отражающей стремление (интенцию) говорящих к обнаружению собственной компетенции в реализации   языковых возможностей - при понимании условности совершаемых речевых ходов, но в то же время рассчитанных на   «опознание» реципиентом; негласно принятых правил (игрового кода) общения» [Гридина 2002]. Немного шире: для мужчин ЯИ - механизм коммуникации, рассчитанный на последовательную и длинную цепочку интерпретаций сказанного в процессе общения, который (процесс) целесообразно бы было рассматривать с позиций теории речевых актов. И осознание условности языковых ходов для мужчин не является обязательным: игра есть жизнь, следовательно, всё, что есть в игре, жизнь.

2.1.3. Доказанной в психологической науке считается большая склонность мужчин к абстрагированию, чем женщин.

2.1.3.1. Прямым следствием предыдущего факта является присвоение в мужской среде игрового названия не единичному предмету (не прозвище, не топоним, не имя собственное), но классу предметов. В языке может успешно функционировать только слово, имеющее значение не субъективное, но объективное. Чтобы знак употреблялся, он должен иметь значение «В этом смысл девиза Оккама. Если все обстоит так, как будто Знак имеет значение, значит, он имеет значение» [Витгенштейн ЛФТ: 3.328].  О женской языковой игре и другой комментарий этого примера см. далее.

Для мужчин языковая игра - в большинстве - игра формами. Основные цели ЯИ - вырваться из оков обыденной жизни и обыденного языка в игровой мир, узнать людей, играющих в ту же игру. Далее - по монографии Т.А. Гридиной «ЯИ: стереотип и творчество» - механизмы формообразования.

2.2. Для женщин игра - способ тренировки навыков, необходимых в реальном мире, в этом смысле они более жизнеспособны.

2.2.1. Предыдущий факт и обусловил характер женской языковой игры: она направлена на углубленное усвоение языковых законов, демонстрацию собственных знаний и умений. Не видя смысла в создании альтернативных языков, женщины практикуются в углубленном изучении существующих, раскрывая заложенные в них скрытые возможности.

2.2.2. Типичные для женщин языковые игры:

намеренное и осознанное игровое тиражирование речевых, грамматических, логических ошибок (идея высказана Н.И. Kоноваловой в ходе обсуждения исходных положений концепции);

создание прозвищ, кличек, топонимов, имен собственных. Окказионализмы, часто внешне стилизованные под детские: психа (психолингвистика), к Блажесу [в УрГУ] (в женскую уборную), Нотя Бутя (ноутбук Надежды Ильиничны) - помимо бережного отношения к дорогой и нужной вещи, в данную номинацию вкладывается  компонент «мой ноутбук», обусловивший даже, возможно, нежное, заботливое отношение к номинанту, у Пуфкина (У Пушкина) и др. Так отражается большая конкретность и практическая нацеленность женского мышления в сравнении с мужским.

игра смыслами: только специально подготовленный мужчина может уловить большинство смыслов, уложенных женщиной в одну короткую фразу «У меня болит голова», что тут классические примеры Л. Витгенштейна, Н. Малькольма (кстати, в его разборе «я знаю» тоже оперирует женщина) и Дж.Р.Р. Толкина. Воистину, значение слова в женской языковой игре очень редко соотносимо со словарным (если только это не игра филологов со  словарным значением).

Для женщин языковая игра - в большинстве - игра смыслами. Основная цель женской ЯИ - тренировка навыков пользования системой языка, демонстрация собственных возможностей и умений.

НО, всё сказанное в этом параграфе ни в коем случае не исключает возможность игры формами для женщин и игры смыслами для мужчин, мы наметили основные тенденции, которые только предстоит разрабатывать фундаментальной науке ближайшие десятилетия. Не исключается и возможность использования сленга, жаргона и арго женщинами, но, на мой взгляд, абсолютно нереально появления новых слов данных областей языка в женской среде.

                «Наш язык можно рассматривать как старинный город: лабиринт маленьких улочек и площадей, старых и новых домов, домов с пристройками разных эпох; и все это окружено множеством новых районов с прямыми улицами регулярной планировки и стандартными домами» [Витгенштейн 1994: 106]. В этом городе, вроде бы рядом, вместе, но совершенно по-разному, живут мужчины и женщины… а без них бы города не было.

(c) Kолмаков Антон Викторович, 2005
Все права на идеи и материалы изложенные в этой статье принадлежат автору.
Использование идей и материалов без разрешения автора не допускается.
При цитировании и использовании гипотез ссылка на сайт и автора является обязательной.